Мы вступаем в отношения с другими людьми и, конечно, нам надо иметь какой-то набор качеств, которые будут приятны или данному конкретному человеку, или всем окружающим людям.
Мы заведомо должны себя готовить и к общей траектории, и к личной траектории. И где-то нужно уметь себя сдерживать, и где-то нужно уметь терпеть. И где-то нужно уметь выказывать сострадание. И где-то нужно лавировать, и где-то нужно быть более гибким.
И мы начинаем познавать тему: что же такое «по-человечески» в ритмологическом смысле?
Когда кто-то произносит «Я – человек», он уже ошибся. Нельзя говорить: «Я – человек», ибо человек – это уже не Я. Состояние, когда тебя нет, а есть твоя пустота, в которую приходят другие и размещаются внутри тебя. Размещаются внутри того, что ты смог сотворить, смог создать, осуществить. Осуществить не для себя – для других. А внутри себя, внутри нашего Я мы должны получить удовольствие от ущемления, удовольствие от страдания, удовольствие от отказа.
Всё человеческое начинается с частицы «не»: не убий; не укради; не прелюбодействуй; не соверши; не наступи; не оскорби; не ссорься; не выходи в таком виде перед другими людьми; и так далее. Такое количество «не», что сначала каждый, кто входит в человечество, начинает пугаться – пугаться того, что от него ничего не останется.
Но это не так. Всё ваше Я уже есть, оно осталось, оно в природе, в любви. Мы его сотворили. Мы сделали скафандриальный разум и этот скафандриальный разум позаботится о нашем Я.
По-человечески мы начинаем заботиться о нашем неЯ, о том состоянии, в котором мы можем принимать. Мы дарим себя заведомо, и «по-человечески» означает не брать в себя, а отдать себя – кому-либо или чему-либо, отдать себя служению какой-то цели, какой-то идее, какому-то событию.
Из своего опыта могу сказать: я очень мало встречала тех, кто способен жить по-человечески длительное время. Как правило, у каждого наступает момент памяти о самом себе – о самом себе любимом, которого нельзя ущемлять, с которым нельзя так обращаться.
И как только возникло ощущение, что нас обижают, нас оскорбляют, с нами обращаются не так, как мы бы хотели, «по-человечески» уходит, «по-человечески» уже нет. И снова есть Я, и снова есть состояние планетарное, снова я – планетарий. Неважно, инопланетянин или планетянин на своей собственной планете, но я уже – планетарий.
Когда – «по-человечески», вы создаёте огромное даяние. И в момент этого даяния приходит кто-то или что-то, кто может взять.
Когда мы начинаем оценивать: кто же берёт? как берёт? почему берёт? куда он это несёт? – мы понимаем, какова наша пустота, насколько мы по-человечески ценны, насколько мы по-человечески состоялись. И если по-человечески берут те, кто нам кажется слишком мелок, кто выбросит больше половины того, что взял, берут те, которые не способны передать другим, берут только для самого себя, значит, мы споткнулись на первом же шаге, наша пустота «одноактна». Мы не добились следующего шага, мы не способны лонгировать цели.
Сейчас представьте: вы решили жить по-человечески. И конечно, вам хочется иметь партнёра, который был бы с вами тоже столь же человечен, тоже с вами жил бы по-человечески. Состояние «по-человечески» начинается для обмена разумом. Нам нужен разумный индивид, с которым мы могли бы поделиться, разделить, отдать что-либо, и не думая о том, что нам отдадут взамен. Больше нет обмена – есть просто даяние.
И где-то внутри работает инстинкт самосохранения: мне нужен тот, который бы мне тоже что-либо дал. Если я буду постоянно отдавать, то очень скоро меня не будет, я не смогу.
Но это вторая ошибка, которая очень часто присутствует у пытающихся осмыслить человечность, ибо чем вы больше отдаёте, тем чище ваша пустота и тем больше возможностей вы получаете для своего даяния.
